Заслужил.

Но для начала надо как-то вернуться, а с этим не все просто. Второй сильно потрепан в последней стычке. Да и от старых бед не вполне отошел. Его потерянная кисть начала отрастать, но выглядела еще почти детской, толку от такой конечности немного.

Однако даже от одной руки такой твари пользы больше, чем от обеих у лотерейщика. У Второго должно хватить силы раскачать тело Трэша, помочь вырваться из грязевой западни.

Как можно более простыми фразами Трэш объяснил и то, что надо делать сейчас, и то, чем предстоит заняться затем. По опыту знал: если подчиненные хоть немного понимают суть замысла, они действуют при исполнении эффективнее, самостоятельно принимая нужные решения, а не левой отсебятиной занимаются.

Концовку объяснения пришлось свернуть, ограничившись несколькими простейшими фразами. А все потому, что рядом, со стороны овсяного поля послышалась стрельба. Зараженные, отправившиеся туда, наткнулись на солдат. Судя по тому, что пальба началась позже, чем Трэш предполагал, военные хладнокровно подпустили тварей поближе, чтобы не переводить патроны попусту. А то, что их оружие не бесшумное, говорит о том, что они уверены в своих силах.

Ну да. Они ведь хозяева здешней территории. Крупных тварей чистят, мелким не позволяют скапливаться в больших количествах. При таком подходе к контролю владений им нечего опасаться.

При помощи Второго Трэш быстро выбрался из грязевого плена. Дальше самостоятельно развернулся и покатился по руслу.

Непредвиденное случилось, когда Трэш начал забираться вверх по склону. Взял Пса под управление и оценил обстановку его глазами. До створки ворот оставалось метров семь. Но если и дальше катиться таким образом, голова и плечи окажутся на земле, а не на железной поверхности. Когда машина поедет, эти части тела будут волочиться по земле. Рано или поздно сила трения сбросит тушу, и придется затаскивать ее заново.

Надо подкорректировать курс.

Вернувшись к управлению своим телом, принялся сокращать мускулатуру, заставляя ноги чуть передвинуться. Тогда, вернувшись к перекатыванию, Трэш повернет в правильном направлении.

Мускулатура сокращаться отказывалась. Лишь слегка подергивалась, будто конечности человека, страдающего нервным тиком в легкой форме.

Трэш пытался и так, и эдак, но ничего не получалось.

Сделав паузу, занялся легкими. Попытался хорошенько продышаться, надеясь, что корень проблемы кроется в кислородном голодании.

Но мускулатура, ответственная за дыхание, тоже не подчинилась. Дрожь отдельных волокон удавалось вызвать – не более.

Вот тут уже Трэш похолодел. Он ведь сейчас задыхается и ничего не может с этим поделать.

Подавил приступ паники, лихорадочно прикидывая, что можно предпринять в столь отчаянной ситуации. Получалось – ничего. Он выжал все из управляемости телом. Он ведь сейчас так себя ощущает, как и близко никогда не ощущал. Критическая ситуация мобилизовала все резервы, заставила перейти на качественно новый уровень. Дай ему силы, и он покажет всем врагам, что такое настоящая элита. Такое они в кошмарном сне вообразить не могли.

Но сил нет. Совершенная машина смерти тихо умирала, не в состоянии вдохнуть глоток воздуха парализованной грудной клеткой. Сердце еще билось, но подозрительно неспешно, терен и до него добрался.

Черт! Да он ведь и правда здесь подохнет!

Что делать?! Что?!

Попробовал переключиться на Второго, но ничего не вышло. Да и картинка заместителя мигала, смазывая изображение. На Пса перешел с превеликим трудом. И понял, что, если уберет контроль, вернуть уже не сможет.

Все – сил больше нет.

Применил последний резерв – металлическую флягу с живчиком, висевшую на поясе. Изначально этих литровых сосудов было три, но невеселые приключения последнего часа оставили Трэша без большей части волшебного напитка.

Залил себе руками Пса все, до последней капли. Вновь отключился, ушел в себя, попытался запустить легкие. Вначале не получалось ничего, кроме все той же бесполезной дрожи мускулатуры. Но после нескольких попыток, когда уже мысленно взвыл от отчаяния, ощущая, как накатывает темнота, воздух пошел.

Наконец-то. Значит, Трэш не умрет. Прямо сейчас не умрет.

Но все может быстро измениться. Он по-прежнему беспомощен и валяется на открытом месте, возле машины, которую видно издали. Надо срочно затаскивать себя на створку ворот и сваливать отсюда подальше.

А вот тут новая проблема.

Иконки Пса и Второго стали мутными, в них ничего больше не различалось. И картинка не увеличивалась.

Еще хуже то, что подключиться к подчиненным не получалось. Как Трэш ни старался, отклика не получал.

Застрял. По полной застрял. Паралич не то что не проходит, он усиливается. Только что чуть не убил Трэша, оставив без кислорода. Нервные ткани, может, и восстановятся, но процесс пойдет только после полного распада в организме терена.

А дело это не такое уж и быстрое.

Что предпримут солдаты, когда покончат с зараженными? Что-что… У них может найтись множество дел, и одно из них – проверить, что же так грохотало за рекой перед появлением мертвяков. Звук необычный и громкий, должны были услышать и заинтересоваться. А если и нет, все равно им назад уезжать через мост, а с него теперь открывается чудесный вид на тушу беспомощного элитника.

И что остается? Ведь Трэш действительно беспомощен. Он даже маскировку усилить не в состоянии, шарик умения почти не реагирует на его действия.

Шарик? Вообще-то шариков два. Этот факт до сих пор как-то проскальзывал мимо сознания.

Откуда второй взялся? Такое впечатление, что маскировался, как это умеет делать Трэш, всегда оставаясь на виду.

Да только что толку, он ведь ничего с ним поделать не может. Никакого эффекта.

Ни сил, ни возможностей, ничего не работает.

Остается только одно – следить за легкими, сознательно управляя вдохами и выдохами.

И надеяться, что сердце выдержит, справится с дозой отравы, не остановится.

Легкими и сердцем одновременно Трэш управлять не сможет.

Какой чудесный последний день первого месяца новой жизни выдался!

Как бы он не оказался последним днем не только месяца. Или началом новой жизни, где придется мечтать о смерти.

Все к этому идет.

Трэш, полностью погрузившись в себя, потерял счет времени. В таком состоянии невозможно понять, минута прошла или десять. Пытался считать управляемые вдохи, но быстро сбился со счета. Видимо, голова, страдая от нехватки кислорода, работала так же плохо, как и все остальное. Мысли замирали и терялись. Трэш быстро забывал пришедшую в голову мысль и хватался за другую, новую.